Неточные совпадения
Городничий (хватаясь за
голову).Ах, боже мой, боже мой!
Ступай скорее на улицу, или нет — беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем!
Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы вас… (Махнув рукой.)Ну, да бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление было… понимаешь? не то, чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или
головою сахару… Ну,
ступай с богом!
Легко
ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать
головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Изредка доходили до слуха его какие-то, казалось, женские восклицания: «Врешь, пьяница! я никогда не позволяла ему такого грубиянства!» — или: «Ты не дерись, невежа, а
ступай в часть, там я тебе докажу!..» Словом, те слова, которые вдруг обдадут, как варом, какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего юношу, когда, возвращаясь из театра, несет он в
голове испанскую улицу, ночь, чудный женский образ с гитарой и кудрями.
Когда приходил к нему мужик и, почесавши рукою затылок, говорил: «Барин, позволь отлучиться на работу, пóдать заработать», — «
Ступай», — говорил он, куря трубку, и ему даже в
голову не приходило, что мужик шел пьянствовать.
И вывели на вал скрученных веревками запорожцев. Впереди их был куренной атаман Хлиб, без шаровар и верхнего убранства, — так, как схватили его хмельного. И
потупил в землю
голову атаман, стыдясь наготы своей перед своими же козаками и того, что попал в плен, как собака, сонный. В одну ночь поседела крепкая
голова его.
Вот о чем думал Андрий, повесив
голову и
потупив глаза в гриву коня своего.
Самые старейшие в рядах стали неподвижны,
потупив седые
головы в землю; слеза тихо накатывалася в старых очах; медленно отирали они ее рукавом.
Человек остановился на пороге, посмотрел молча на Раскольникова и
ступил шаг в комнату. Он был точь-в-точь как и вчера, такая же фигура, так же одет, но в лице и во взгляде его произошло сильное изменение: он смотрел теперь как-то пригорюнившись и, постояв немного, глубоко вздохнул. Недоставало только, чтоб он приложил при этом ладонь к щеке, а
голову скривил на сторону, чтоб уж совершенно походить на бабу.
Базаров тихонько двинулся вперед, и Павел Петрович пошел на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета… «Он мне прямо в нос целит, — подумал Базаров, — и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов…» Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и в то же мгновенье раздался выстрел. «Слышал, стало быть ничего», — успело мелькнуть в его
голове. Он
ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку.
Кутузов, задернув драпировку, снова явился в зеркале, большой, белый, с лицом очень строгим и печальным. Провел обеими руками по остриженной
голове и, погасив свет, исчез в темноте более густой, чем наполнявшая комнату Самгина. Клим,
ступая на пальцы ног, встал и тоже подошел к незавешенному окну. Горит фонарь, как всегда, и, как всегда, — отблеск огня на грязной, сырой стене.
А тут тебе на траву то обед, то завтрак принесет какая-нибудь краснощекая прислужница, с
голыми, круглыми и мягкими локтями и с загорелой шеей;
потупляет, плутовка, взгляд и улыбается…
Старуха
потупила с недоумением
голову.
Илья Ильич завел даже пару лошадей, но, из свойственной ему осторожности, таких, что они только после третьего кнута трогались от крыльца, а при первом и втором ударе одна лошадь пошатнется и
ступит в сторону, потом вторая лошадь пошатнется и
ступит в сторону, потом уже, вытянув напряженно шею, спину и хвост, двинутся они разом и побегут, кивая
головами. На них возили Ваню на ту сторону Невы, в гимназию, да хозяйка ездила за разными покупками.
Сегодня вдруг видим, что при входе в бухту Кибач толпится кучка народу. Там и баниосы, и переводчики, смотрят, размеривают, втыкают колышки: ясно, что готовят другое место, но какое! тоже
голое, с зеленью правда, но это посевы риса и овощей; тут негде
ступить.
В это время в комнату вошел, как всегда, высоко неся
голову и выпятив широкую грудь, мягко и легко
ступая и улыбаясь, Игнатий Никифорович, блестя своими очками, лысиной и черной бородой.
Но уже доктор входил — важная фигура в медвежьей шубе, с длинными темными бакенбардами и с глянцевито выбритым подбородком.
Ступив через порог, он вдруг остановился, как бы опешив: ему, верно, показалось, что он не туда зашел: «Что это? Где я?» — пробормотал он, не скидая с плеч шубы и не снимая котиковой фуражки с котиковым же козырьком с своей
головы. Толпа, бедность комнаты, развешанное в углу на веревке белье сбили его с толку. Штабс-капитан согнулся перед ним в три погибели.
—
Ступайте с Богом! Я устал: в город ездил, — сказал он мне и потащил себе армяк на
голову.
— Свадьбу? Дал бы я тебе свадьбу!.. Ну, да для именитого гостя… завтра вас поп и обвенчает. Черт с вами! Пусть комиссар увидит, что значит исправность! Ну, ребята, теперь спать!
Ступайте по домам!.. Сегодняшний случай припомнил мне то время, когда я… — При сих словах
голова пустил обыкновенный свой важный и значительный взгляд исподлобья.
— А! — сказала тетушка и посмотрела пристально на Ивана Федоровича, который, покраснев,
потупил глаза в землю. Новая мысль быстро промелькнула в ее
голове. — Ну, что ж? — спросила она с любопытством и живо, — какие у ней брови?
— Постой, Катерина!
ступай, мой ненаглядный Иван, я поцелую тебя! Нет, дитя мое, никто не тронет волоска твоего. Ты вырастешь на славу отчизны; как вихорь будешь ты летать перед козаками, с бархатною шапочкою на
голове, с острою саблею в руке. Дай, отец, руку! Забудем бывшее между нами. Что сделал перед тобою неправого — винюсь. Что же ты не даешь руки? — говорил Данило отцу Катерины, который стоял на одном месте, не выражая на лице своем ни гнева, ни примирения.
— Трудно с тобой, — сказала она, опуская
голову. —
Ступай!
Вот как выражает Белинский свою социальную утопию, свою новую веру: «И настанет время, — я горячо верю этому, настанет время, когда никого не будут жечь, никому не будут рубить
головы, когда преступник, как милости и спасения, будет молить себе конца, и не будет ему казни, но жизнь останется ему в казнь, как теперь смерть; когда не будет бессмысленных форм и обрядов, не будет договоров и условий на чувства, не будет долга и обязанностей, и воля будет уступать не воле, а одной любви; когда не будет мужей и жен, а будут любовники и любовницы, и когда любовница придет к любовнику и скажет: „я люблю другого“, любовник ответит: „я не могу быть счастлив без тебя, я буду страдать всю жизнь, но
ступай к тому, кого ты любишь“, и не примет ее жертвы, если по великодушию она захочет остаться с ним, но, подобно Богу, скажет ей: хочу милости, а не жертв…
Нарисуйте эшафот так, чтобы видна была ясно и близко одна только последняя ступень; преступник
ступил на нее:
голова, лицо бледное как бумага, священник протягивает крест, тот с жадностию протягивает свои синие губы и глядит, и — всё знает.
«Да ведь вы тоже артист, un conferére», [Собрат (фр.).] — прибавила еще тише: «Venez!» [
Ступайте (фр.).] — и качнула
головой в сторону фортепьяно.
—
Ступай на Фотьянку, там его застанешь, — посоветовала
голова.
—
Ступай, жалься матери-то, разбойник! — спокойно говорила Таисья, с необыкновенною ловкостью трепля Васю за уши, так что его кудрявая
голова болталась и стучала о пол. —
Ступай, жалься… Я тебя еще выдеру. Погоди, пес!..
— Ну,
ступайте, приду! — И вскоре за тем вышла, с сильно растрепанной
головой. Она была довольно молода и недурна собой. — Ну, что вам еще надо? — спросила она генерала.
Но только что я
ступил на грязный, мокрый тротуар проспекта, как вдруг столкнулся с одним прохожим, который шел, по-видимому, в глубокой задумчивости, наклонив
голову, скоро и куда-то торопясь.
Как фотографическая пластинка — я отпечатываю: вот теперь
голая нога — перевесилась через край, розовый веер пальцев
ступает на воздух — вот сейчас, сейчас об пол —
— А я не оскорблен? Они меня не оскорбили, когда я помыслом не считаю себя виновным в службе? — воскликнул губернатор, хватая себя за
голову и потом, с заметным усилием приняв спокойный вид, снова заговорил: — На вопрос о вступительной речи моей пропишите ее всю целиком, все, что припомните, от слова до слова, как и о какого рода взяточниках я говорил; а если что забыли, я сам дополню и добавлю: у меня все на памяти. Я говорил тогда не зря. Ну, теперь, значит, до свиданья…
Ступайте, займитесь этим.
Проговоря это, Белавин взглянул значительно на Калиновича. В продолжение всего действия, когда, после сильных криков трагика, раздавались аплодисменты, оба они или делали гримасы, или
потупляли глаза. С концом акта занавес упал. Белавин, видимо утомленный скукою, встал и взял себя за
голову.
— Одно средство, — промычал наконец Полозов, закидывая назад
голову и выпуская дым тонкой струйкой. —
Ступай к жене. Она, коли захочет, всю беду твою руками разведет.
— Вы-то, вы-то, такой мальчишка, — такой глупенький мальчишка, — вы тоже туда влезли с
головой, как баран? Э, да им и надо этакого соку! Ну,
ступайте! Э-эх! Тот подлец вас всех надул и бежал.
Она улыбалась, качала
головой и тут же очень краснела и
потупляла глаза, тем приводя Степана Трофимовича в совершенное восхищение и вдохновение, так что он даже много и прилгнул.
— Оправьтесь, полноте, чего бояться, неужто вы меня не узнали? — уговаривал Николай Всеволодович, но на этот раз долго не мог уговорить; она молча смотрела на него, всё с тем же мучительным недоумением, с тяжелою мыслию в своей бедной
голове и всё так же усиливаясь до чего-то додуматься. То
потупляла глаза, то вдруг окидывала его быстрым, обхватывающим взглядом. Наконец не то что успокоилась, а как бы решилась.
Шумилов, хоть и смело, но, по случаю маленькой булавочки в
голове, не совсем твердо
ступая, повел доктора в канцелярию, где тот увидел в поношенном синем вицмундире подслеповатого чиновника, с лицом, вероятно, вследствие близорукости, низко опущенным над бумагою, которую он писал, имея при этом несколько высунутый направо язык, что, как известно, делают многие усердные писцы.
Заволоки окно да
ступай спать, авось к утру выкинешь дурь из
головы.
«Добро, говорит, купчики голубчики, пошло оружие ко дну,
ступайте ж и вы, куда кому угодно! А сказать другими словами: прыгайте с судна вниз
головами!»
— Князь! — отвечал удивленный Перстень, — мне некогда толковать с тобою. Люди мои ждут; каждый миг может нам
головы стоить; завтра тебе казнь, теперь еще время, вставай,
ступай с нами!
Все встали и помолились; затем Арина Петровна со всеми перецеловалась, всех благословила… по-родственному и, тяжело
ступая ногами, направилась к двери. Порфирий Владимирыч, во главе всех домашних, проводил ее до крыльца, но тут при виде тарантаса его смутил бес любомудрия. «А тарантас-то ведь братцев!» — блеснуло у него в
голове.
И вот он выступает, как, говорят, выступали в старину на театрах классические герои:
ступит длинный шаг и, еще не придвинув другой ноги, вдруг остановится, откинет назад весь корпус,
голову, гордо поглядит кругом, и —
ступит другой шаг.
Карлик Николай Афанасьевич не один был поражен страшным спокойствием лица и дрогающею
головой Туберозова, который медленно
ступал по глубокой слякоти немощеных улиц за гробом своей усопшей жены Натальи Николаевны.
— Sa Majeste vient de rentrer, [Его величество только что вернулись (франц.).] — очевидно с удовольствием слушая звук своего голоса, сказал флигель-адъютант и, мягко
ступая, так плавно, что полный стакан воды, поставленный ему на
голову, не пролился бы, подошел к беззвучно отворявшейся двери и, всем существом своим выказывая почтение к тому месту, в которое он вступал, исчез за дверью.
— Уж не знаю, право, как и быть, — жаловалась Варвара, — ершистый такой стал, что просто страх. Поверите ли,
голова кругам идет. Женится, а я на улицу
ступай.
— А! — промолвил Шубин. — Ну и прекрасно.
Ступайте, друг мой Андрей Петрович, прикройте шляпой вашу мудрую
голову, и пойдемте куда глаза глядят. Наши глаза молодые — глядят далеко. Я знаю трактирчик прескверненький, где нам дадут обедишко препакостный; а нам будет очень весело. Пойдемте.
Я подошел к трупу, обойдя его издали, чтобы не
ступить в кровь, подтекшую к порогу из простреленной
головы Геза.
Старик расплакался и, положивши руку свою мне на
голову, сказал: «
Ступай, друг мой,
ступай.
— Иезус, Мария! — закричал поляк, стараясь спрятать под стол свою обритую
голову. —
Ступайте вон!..
ступайте вон!..
Несчастливцев (садится к столу и опускает
голову).
Ступай!